Режиссёры Мариинского театра
1917—1967
В 1938 году главным режиссером оперы был приглашен Л. Б. Баратов. В прошлом прекрасный комедийный актер и режиссер музыкальной студии МХАТ. помощник В. И. Немировича-Данченко, затем режиссер Большого театра и его филиала, он стал достойным соратником А. М. Пазовского по созданию этапных спектаклей, большинство которых оформлялось известным художником Ф. Федоровским. В этом новом «тройственном союзе» ведущая роль безусловно принадлежала А. М. Пазовскому. По-видимому, дирижер и режиссер точно обусловливали сценическое воплощение партитуры.
Л. Баратова увлекали замыслы А. Пазовского о создании монументальных спектаклей, но он вначале чувствовал скованность своей постановочной инициативы. Это находило отражение: 1) в статичности массовых сцен, где хор был неподвижен, так как дирижер требовал наиболее удобной позиции для пения; поэтому артисты балета и мимического ансамбля искусно создавали видимость движения всей массы; 2) в камерных сценах, где Л. Баратов излишне увлекался бытовыми натуралистическими деталями (усаживал артистов вокруг стола, где они ели, пили, отвлекая внимание зрителя от смыслового содержания сцены). Однако в «Иване Сусанине» есть немало изобретательных режиссерских решений. Так, превосходно поставлена картина польского бала; захватывала драматизмом сцена в лесу и финальная картина.
Режиссерское мастерство Л. Баратова проявилось значительно полнее при постановке опер советских композиторов — «В бурю» Т. Хренникова и «Пугачев» М. Коваля.
В бытность Л. Б. Баратова главным режиссером началось внедрение в сценическую практику мхатовских принципов работы, с которыми москвичи познакомились значительно раньше. «Музыка и вокальное искусство,— утверждал К. С. Станиславский,— составляют основу для третьего, сценического искусства. И общего синтеза данных героя оперы нельзя достигнуть, не войдя всем сознанием и чувством в музыку»... «Артист должен сливаться в образах так, как указал композитор, то есть в его правде, которую надо сделать своей, а не вносить в роль отсебятину» (Сб. «Большой театр Союза ССР». Музгиз, М., 1958, стр. 495.). Будучи учеником Е. Вахтангова и актером музыкальной студии МХАТ, Баратов поощрял выдвижение на постановочную работу талантливых оперных актеров. Так он помогал П. Журавленко и молодому его сопостановщику Я. Милешко в воплощении оперы Г. Фарди «Щорс». Видя в театре постановки Н. К. Печковского опер «Вертер» и «Отелло», где бывший ученик К. С. Станиславского практически применял заветы своего учителя, Л. Б. Баратов содействовал назначению его художественным руководителем филиала театра в Госнардоме, где Печковским были интересно поставлены «Кармен», «Дубровский» и другие спектакли. С Л. Б. Баратовым связана также производственная практика первых учащихся оперного режиссерского отделения консерватории. Так, молодой Р. И. Тихомиров проходил ассистентскую практику в постановках Л. Б. Баратова и В. А. Лосского на большой сцене театра, а в филиале проходила практику целая группа студентов-выпускников. В. К. Печковский рассказывал, что работу над оперой «Фауст» он поручил молодому режиссеру И. Ажоткину при участии практикантов А. Кирова и А. Пикара. Ажоткин справился с возложенной на него задачей отлично, хотя ему приходилось моментами трудно. Он был молод, а Фауст — Нечаев и Середа (пел еще Н. Гришанов) вступали с ним в единоборство. Приходилось улаживать назревающие конфликты.
Находясь с театром во время Отечественной войны в Перми, наряду с новыми спектаклями «Пугачев» и «Ночь под рождество» Баратов поставил несколько патриотических концертов, в которых большой успех имела сочиненная им вместе с балетмейстером Н. Анисимовой хореографическая сюита «Три Мая», из одного из эпизодов которой родился замысел балета «Татьяна». В начале 1944 года А. М. Пазовский, а затем и Л. Б. Баратов после пяти лет совместной работы были переведены в московский Большой театр.
Б. С. Гловацкий. «Режиссеры», 1967 год